Наука о поведении животных и Конрад Лоренц

    Что движет поступками животных? Почему они вдруг проявляют агрессию без явных причин? Что такое инстинкт? Зачем животные иногда имитируют процесс охоты, будучи сытыми? Дать ответы на эти вопросы пытались многие ученые - зоологи, физиологи, психологи, генетики. Для того, чтобы понять, что лежит в основе поведения животных понадобилось отдельная наука – этология.

Об истории ее возникновения и о ее основателе Конраде Лоренце рассказывает Научный сотрудник Институт истории естествознания и техники РАН Елена Гороховская. С ней беседуют Александр Марков и Ольга Орлова.

Александр Марков: Елена Анатольевна, для начала пару слов, как появилась эта наука. Казалось бы, поведение животных - это то, что очень хорошо бросается в глаза и, наверное, давно начали его изучать.

Елена Гороховская: Как раз все наоборот. Поведение, как особый объект и особый предмет для изучения, чтобы вообще наука возникла - это стало рождаться именно на рубеже 20 века. И целый ряд дисциплин занялись, и физиология, и зоология, и психология, и у каждого был свой взгляд. Во второй половине 30 годов родилась как раз этология. И я могу сказать, что до сих пор нет одной-единственной науки о поведении животных. Потому что поведение – это, пожалуй, одно из самых сложных, если не самое сложное, что есть в живой природе. И какой-то единой теории, единых методов поведения не существует. До сих пор есть разные подходы и они очень между собой часто конкурирую, спорят иной раз жестоко и не только по научным вопросам, но как показывает история этологии, и по политическим, и по идеологическим. Лоренц, когда создавал свою теорию, а этология возникла как самостоятельное направление, самостоятельная наука благодаря той теории, которую создал Лоренц, да, поведение животных зоологи в основном полулюбительски изучали. Физиологи, они знают: там есть рефлексы безусловные, условные, они соединяются, возникают. А что такое инстинкт, разговоров была куча, почти идеалистическое понятие, нет инстинкта, физиологи говорят, есть рефлексы. А зоологи себе спокойно описывали что-то. Лоренц сначала тоже был воинствующим материалистом, хотя его потом и у нас, и даже некоторые друзья, коллеги на Западе они пытались обвинять в идеализме, настолько непохожую на все остальное он выдвинул теорию. И вообще кое-что заимствовал из взглядов виталистов, но без самого витализма.

Ольга Орлова: Давайте напомним, что такое витализм.

Елена Гороховская: Витализм – это представление о том, что в основе функционирования вообще организмов, в том числе и поведения, лежит не материальный фактор, который направляет вообще и создает организм и все его функции. Вообще витализм начался с Аристотеля, который говорил, что форма всякого живого тела как раз душа.

Ольга Орлова: То есть виталистический взгляд на биологию.

Елена Гороховская: Да, виталистический взгляд на биологию.

Ольга Орлова: И Лоренцу он пригодился?

Елена Гороховская: Нет, пригодился не сам взгляд, а дело в том, что эти самые идеалисты-виталисты, они придумывали гораздо более, я бы сказала, сложный и, как бы сейчас сказали, системный подход, системный взгляд на живой организм, на его жизнь, на его поведение. У тех было попроще, они искали у обычных физиологов, не виталистов, у психологов искали такие кирпичики, атомы поведения, из которых можно бы было простой комбинацией всю сложность создать. Виталисты понимали, что нет, не получится. И не укладывается инстинкт в такую вещь. Потому что, во-первых, он направлен, он спонтанен. И животное не ждет, когда на него что-то упадет, какой-то стимул, что-то случится, а оно направленно и сложно что-то делает и, главное, без всякого обучения. Откуда это все берет? Даже те, которые отстаивали, не только виталисты и другие, что инстинкт - это что-то особое, оно отличается от рефлекса, они говорили, что нельзя говорить о реакции - это акция. Здоровое животное встает, идет и начинает что-то делать.

Ольга Орлова: А что является импульсом – непонятно.

Елена Гороховская: А импульсом было непонятно. Виталисты как раз говорили, что импульс – это душа. Они создавали модели эвристические и некоторые эти представления, сейчас не буду вдаваться, но по крайней мере, от одного своего близкого старшего учителя, знаменитого виталиста первой трети 20 века, еще одного психолога-виталиста кое-какие Лоренц взял идеи. Но он с раннего детства был окружен животными, пытался понять все действительно очень рано. И сначала пытался уложить как раз из-за своих материалистических убеждений в рефлексы и никак не получалось, пока не встретил одного молодого физиолога немецкого на конференции на своем докладе и тот ему сказал: это глупость все, есть другие подходы. И он создал альтернативно физиологическую гипотезу инстинктивного поведения. Она заключается прежде всего в том, что инстинктивное поведение, оно основано, я боюсь, что немножко сложновато будет, но это автоматически постоянно идет спонтанная генерация нервных импульсов, которые сразу ритмически образованы как музыка, таким образом, что у нас сразу возникают сложные действия. И дальше еще сложные были представления о том, как это регулируется. Это постоянно возрастает уровень мотивации, если долго что-то не происходит, если какое-то действие инстинктивное животное не выполняет. Если уровень очень высокий, то никакого не нужно стимула. Во-первых, когда повышается уровень мотивации, начинает искать то, что надо. Голоден - идет искать. Или просто хочет поохотиться, сыт. Птичка была любимая, скворец ручной, которого он кормил досыта из рук, но важно и полетать, и поохотиться за насекомыми. Вот этот скворец, он однажды наблюдал, как тот сел и стал что-то высматривать, потом взлетел, поймал, даже проглотил, но ничего не было. Это знаменитая реакция вхолостую.

Александр Марков: То есть он понарошку поймал, как будто бы?

Елена Гороховская: Дело в том, что и у нас могут возникать какие-то вещи, например, это связано, потом Лоренц в своей книге, которая была бомба во всем мире, об агрессии. Книжка-бестселлер, она вызвала массу споров и восторгов. Один известный физиолог Крушинский писал, что я прочел книгу Лоренца, и мне кажется, ее можно поставить по воздействию на человечество, сравнить с Библией и с Марксом.

Ольга Орлова: То есть даже не сравнил с книгами Дарвина, казалось бы, ближе был бы этот канал.

Елена Гороховская: То есть часто можем огрызаться, срываться без повода, если мы слишком долго этим не занимались. То есть в принципе это касается любого поведения. Самое простое поведение, которое регулярно у нас и очень короткой периодичности в подъеме мотивации - это все, что связано с чисткой, почесывание еще что-то. Поэтому очень легко мы начинаем себя отряхивать, когда ничего нет. Но это в принципе все инстинктивное поведение имеет такую особенность, что если он долго проявлялось, у одних типов поведение инстинктивное большей периодичности накопления, у других меньше. Но обычно рост мотивации начинается с того, что животное начинает искать, если нужно охотиться, оно идет и ищет место, где можно встретить добычу, даже если сыт, но долго не охотился, как тот скворец. И Лоренц даже думал, писал об этом, что что же он испытывает, может быть у него какие-то галлюцинации. Потому что настолько трудно было себе представить, что он действительно ничего не видит, то есть какая реакция. А если долго нет, не самый высокий предел, чтобы пошла реакция вхолостую, может просто на неподходящий объект. Просто для простоты пример: если мы очень голодны, нам может показаться вкусной еда, которая не подходит. Если, например, у какого-то животного, птицы долго не проявлялся материнский инстинкт, родительский, он начинает в какой-то ситуации, сколько раз любители животных говорят, как собака вырастила котенка или какая-нибудь курица вырастила утенка. Есть сложные вещи, но бывают именно такие ситуации, когда просто долго своих детей нет и начинают ухаживать за другими.

Ольга Орлова: Казалось бы, в этом случае в примере со скворцом легче предположить возникновение игры.

Елена Гороховская: Дело в том, что игровые движения отличаются от движений серьезных по своей форме в буквальном смысле, по геометрической форме, по ритму. Поэтому всегда все можно отличить. А вот что такое игра, по этому поводу были споры в том числе. Действительно, вы абсолютно правы, были разговоры, что это активность вхолостую. Но тонкий анализ показал, что это особый тип очень важный.

Ольга Орлова: То есть игровое поведение животных и активность вхолостую - это два разных типа поведения?

Елена Гороховская: Потому что активность вхолостую при очень большой мотивации идет поведение всерьез. Например, когда у нас дети, мальчишки начинают возиться. Это игра, и она очень типичная, там особые движения, никогда больно не сделают, там другая ориентация движений и мимика другая. Знаменитое игровое лицо с таким раскрытым, расслабленным ртом. Если другой случайно сделал больно, тот вдруг начинает всерьез и совершенно сразу видно, что это другие движения. Но возвращаясь к Лоренцу, подумаешь, вот он придумал такую теорию, но она настолько отличалась в представлении, что есть нарастание мотивации, что оно может происходить без внешних вещей. Кроме того, он говорил о том, что можно выделить в поведении такие вещи, которые наследственные, интимное поведение - его главная компонента - не нужно учиться. Вроде бы, что в этом, для большинства зоологов это вещь очевидная. Но в то время ведущими областями были физиологи, которые сидели на своих рефлексах и для них вообще это было тоже, человек, к тому же не физиолог, хотя он кончил медицинский факультет, но его специальность психиатрия и неврология, что он какие-то вещи почти идеалистические, какая-то непонятная мотивация, есть эти импульсы, нет, как они организованы. Потому что это все изучить было сложно. И он это нарушил.

Ольга Орлова: Елена, мы остановились на том, что новые представления Конрада Лоренца о поведении животных вызвали бурные протесты со стороны физиологов. Его утверждения о том, что в поведении важную роль играет мотивация, и она может нарастать, накапливаться, все это показалось коллегам крайне сомнительным.

Елена Гроховская: С другой стороны, на него набросились психологи. Самая большая школа, американские, которые занимались поведением животных, они к тому времени были самым мощным научным направлением, которые достигли успехов в этой области. В основном все условные рефлексы, а безусловных очень мало, и всему мы учимся. Я почему оговорилась может быть и сказала "мы". Дело в том, что для них, бихевиоризм, те психологи, которые говорили, что прежде всего надо изучать поведение, а что там, как психика, вообще никак. И в этом смысле очень пересекались с Павловым.

Александр Марков: То есть до этологии были бихевиористы?

Елена Гроховская: Конечно. Потому что Уотсон, который основатель считается, вообще-то считается самый отец Торндайк, который фактически и открыл условный рефлекс, он просто так не называл, но даже Павлов признавал его приоритет. Это тоже американский психолог. У них модель была – животные. Вся психология бихевиористская, многая другая рождалась во многом под влиянием зоопсихологии. И вот эти американские бихевиористски ориентированные психологи, они считали, что, это был просто предмет веры, что всему учимся. Животные всему учатся, и мы всему учимся. Нет ничего такого. Если себе представить, что у нас так много не у нас, а у животных, а они модель человека, очень много наследственных факторов, наследственные факторы играют большую роль, тогда получается, а где свобода, воля, что-то придумывать, пластичность поведения. Это стало просто предметом научной веры, хотя это старались обосновать естественно.

Александр Марков: Это они говорили, что человек рождается как чистый лист?

Елена Гроховская: Да, это они говорили. Действительно, чистая табличка, чистый лист - это говорили они.

Ольга Орлова: Они продолжали в данном случае идеи, родившиеся в 18 веке, старый взгляд на педагогику, два взгляда на воспитание человека - немецкая традиция и французская школа. Просто здесь речь идет о некоем научном обосновании.

Елена Гроховская: Вся эта психология рождалась в очень сложной такой системе, и она в свое время была частью философии, и до сих пор с ней тесные контакты. Она как раз в этот период приобретала определенную самостоятельность, она искала поддержки.

Ольга Орлова: И какую-то научную основу.

Елена Гроховская: Потому что тогда высокий авторитет физики, химии, вообще естествознания, естественно, на это напирали. Но естественно, связь с другими гуманитарными областями была.

Ольга Орлова: Хотя выглядит как идеология.

Елена Гроховская: Получается, что так.

Александр Марков: Почему, есть врожденные программы поведения или их нет, или мы всему учимся? Вполне научные вопросы.

Ольга Орлова: Если на него даешь научный ответ. А если ответ заключается в области веры, убеждений.

Елена Гроховская: Как сказать. Дело в том, что вы оба затронули правильные моменты этой истории. Потому что, конечно, те, которые говорили, они утверждали, что исключительно научную истину ищут и никакой идеологии не обосновывают. Но довольно быстро пришлось об этом заговорить. Потому что у психологов это было как само собой разумеющееся. Именно поэтому поведение животных, этология изучает не просто поведение животных, она изучает естественное поведение животных, то, которое для каждого вида животного характерно в естественной среде. Хотя изучать могут необязательно в природе, Лоренц вообще в природе не изучал. Это может быть и в лаборатории, но цель - именно сложное естественное поведение животных. Американские психологи считали так, что поскольку каждый вид животных, если он в природе находится в сходных условиях и поэтому ему приходится учиться сходным вещам, никакого специального нет. Хотя, я говорю, для зоолога, для нашего Павлова, он считал, что особенности инстинктивного поведения составляют безусловные рефлексы. Лоренц сделал совершенно альтернативную гипотезу, которая бросила вызов. Но только благодаря тому, что он предложило такую теорию, хотя об том как-то…

Александр Марков: А его теория отличалась от теории безусловных рефлексов? То, что Лоренц предположил, внутренние механизмы, производящие поведение, нельзя просто свести к сложным таким запутанным системам безусловных рефлексов.

Елена Гроховская: Сначала он пытался так и сделать, ничего не выходило. Потому что животное было очень активно и вело себя слишком спонтанно, слишком не укладывались. Все особенности инстинктивного поведения, вот это, в частности, в том числе независимости от стимулов, разная степень интенсивности поведения, которая вроде бы зависит от стимула, была. Хотя рефлекс - это реакция все или ничего. Суть в том, что у него даже модель инстинктивного акта оказалась гораздо более сложной. И там даже был маленький элемент, в качестве маленького компонента входил рефлекс условный и безусловный в гораздо более сложную систему. В частности, очень важным элементом были особенности восприятия животного, которые не просто есть стимул, есть реакция, а то, что у них в центральной нервной системе, как он предполагал, есть что-то такое, эталон некий, как бы мы сейчас сказали, по которому он узнает - вот это то, что ему надо, это та самая добыча, которая ему нужна, это его птенец, его детеныш, а не чужой. Это враг, от которого надо защищаться. Есть такая, в начале он назвал, схема этого объекта. Это система распознавания врожденная. И там есть основные ключевые стимулы, и он включил это, что у нас есть не просто автоматическая реакция, а он знает, что искать и все время сравнивает. Но там его ругали за то, что это чуть ли не юнговское, какие-то архетипы у животных.

Александр Марков: Это обвинение?

Елена Гроховская: Было обвинение. Потому что юнговские идеи, они рассматривались как идеалистические физиологами и его в этом обвиняли. Он сначала открещивался, говорил, что мои представления ничего общего с этим не имеют, и только потом уже после Второй мировой войны, когда он стал общаться с американскими как раз последователями Юнга и Фрейда, он стал понимать, что у него перекличек, хотя это было независимо.

Ольга Орлова: Но так воспринимали его не только физиологи в России, но и западные физиологи, его коллеги все равно не принимали теорию архетипов Юнга.

Елена Гроховская: Мало кто его непосредственно в этом. Сначала просто, что вообще вот это представление о том, что есть постоянно накапливающаяся, он назвал это специфическая энергия действия. Потому что слово "энергия" - это все, это красная тряпка, это идеализм. Он это просто назвал, потому что надо было как-то назвать. Потому что вот этот молодой немецкий физиолог, который изучал некоторые простые движения, которые связаны как раз с автоматической генерацией ритмически организованных импульсов, он тоже не был, вообще говоря, виталистом. Но Лоренц дополнительно ввел представление о накоплении энергии, да еще придумал, первая его модель образная чисто метафорическая, она была так похожа на виталистическую модель Макдугала. А потом после Второй мировой войны этология была представлена всерьез на широкую международную сцену, потому что до этого не так много о ней знали, хотя были и у нас уже люди, которые знали, следили за публикациями в немецких журналах, хотя Лоренц австриец, но он публиковался в немецких журналах. Но по-настоящему этология стала известна миру уже после Второй мировой войны. Была знаменитая конференция, симпозиум как раз по механизмам поведения в Кембридже, на которой он выступил с докладом и представил знаменитую свою модель уже не с газом, а даже с водой и с рисунком. Зарубежные студенты обозвали сливной туалет, потому что там действительно в виде бочка, где все время льется вода.

Александр Марков: Что изображает эта вода?

Елена Гроховская: Вода - это накопление мотиваций, это повышение уровня мотиваций. Выработка идет каких-то веществ в центральной нервной системе.

Ольга Орлова: Речь идет о повышении мотиваций в течение жизни одного животного?

Елена Гроховская: Или нескольких часов, или нескольких дней у одного и того же. Если животное долго чего-то не делало, тот же скворец долго не охотился, он начинает охотится не потому, что он хочет есть, и вообще цель не биологическая, чисто внутренняя, если можно так выразиться, субъективная цель инстинктивного поведения - это само выполнение инстинктивного поведения, а не та функция, которую она выполняет. Зачем просто так несуществующих мух ловит? Незачем. Потому что очень хочется поохотиться. Вот это повышение уровня мотивации, то есть стремление выполнять. Опять же стремление что-то такое нематериальное.

Ольга Орлова: Какие же аргументы нашел Лоренц, чтобы убедить? Потому что звучит это действительно сомнительно. Трудно поверить в то, что животные будут делать нечто ради того, чтобы делать, ради самого действия.

Елена Гроховская: Дело в том, что главным аргументом было - его наблюдение. Наблюдение и потом эксперименты некоторые, мало экспериментировал и количественно ничего не делал. Гордился, когда уже после того, как получил в 1973 году вместе со своим соратником голландским зоологом и немецким физиологом нобелевскую премию - это вообще удивительно, что по зоологической тематике, а ему дали за этологию, чтобы дали премию, такого никогда не было. До этого было любительство, а тут зоологи обрадовались, что можно их любимое естественное поведение, такое удивительное, разнообразное, интересное, а не просто какие-то примитивные реакции в лаборатории, можно изучать, ставить какие-то вопросы в рамках этой теории. Новые программы были выдвинуты в изучении поведения, о тех же ключевых стимулах, врожденных пусковых механизмах. Если у нас есть сложные действия, движения определенной формы, они как органы, их можно изучать, они имеют значение даже для систематики и вообще можно сравнивать разных животных, то, как эволюционировало это поведение, как из одного возникало другое. Язык животных, невербальная коммуникация, в том числе можно рассматривать. Там очень много вопросов, которые сразу благодаря выдвинутой им теории, дали такие программы для действительно новой науки, для экспериментальной новой науки. Начался дикий бум.

Ольга Орлова: Елена, до сих пор вы рассказывали о наблюдении Лоренца за животными. Но ведь современная этология изучает поведение всех живых существ, и взгляды Лоренца, связанные с поведением человека, сыграли драматическую роль в его собственной судьбе.

Елена Гроховская: История оказалась очень сложной. С одной стороны, он действительно написал несколько популярных книг - фактически ради денег. Ему не на что было жить, и он по настоянию друзей написал популярные книги по поведению животных еще в 50 годы, которые тут же были переведены на английский и сразу стали бестселлерами. "Человек находит друга" - у нас было так переведено.  "Кольцо царя Соломона". Это ему дало возможность выживать. Как ни странно,  масса этологов говорили, что они приходили в этологию, благодаря этим книгам. Уже со второй половины 60-х годов начался бум известности этологии. С самого начала больше интересовали Лоренца животные. Он понимал, что в этологии есть что-то, она смогла понять и заметить то, что не замечают психологи и то, что можно изучать у человека, может внести вклад в понимание человека. И поэтому каждая интересующаяся наукой домашняя хозяйка на Западе уже в конце 60 годов знала, что такое этология. Знаменитые писатели, "Повелитель муз" – это все было под влиянием этологии. Снимали фильмы, в которых было явное влияние этологии. Это было увлечение колоссальное.

Ольга Орлова: А что в России происходило с этологией в это время?

Елена Гроховская: Конечно, с этологией не только в России, хотя это было, пожалуй, наиболее светлое время, потому что уже выступили против этологии прежде всего американские сравнительные психологи, как они себя называли. И проблема была в том, что Лоренц оказался, его биография связана с национал-социализмом. Поскольку действительно даже вне зависимости от этого представления о наследственности поведения в том числе, он уже имел идеологическую, философскую, оценочную какую-то окраску, началась резкая дискуссия.

Александр Марков: Когда началась?

Елена Гроховская: Она началась фактически сразу после этой конференции 49 года, разразилась сильно после того, как в 53 году Дениэл Лермон, американский сравнительный психолог, опубликовал статью, посвященную резкой критике Лоренца. Она могла быть еще более резкая, потому что он включил в первоначальный вариант политические обвинения в фашизме, что его теория оправдывает фашизм, все эти представления. Но друзья его попросили, которые знали европейских этологов, убрать это и оставить только научную критику.

Александр Марков: А что, Лоренц действительно был связан с фашистами?

Елена Гроховская: Дело в том, что он был как большинство биологов Третьего рейха членом Национал-социалистической рабочей партии. Толком до сих пор не выяснили, был ли он полностью или так называемым кандидатом. Получилось, что он ни разу взносы не платил. Это все детали. Но он добровольно написал тут же после аншлюса заявление, и он считал, что действительно эта политическая партия несет большую социальную пользу и для науки в том числе. Он был в этом убежден, как очень многие его коллеги, 80% австрийцев.

Ольга Орлова: А известно, изменил ли он свои взгляды после  Второй мировой войны? Что вообще известно  о его идеологически воззрениях?

Елена Гроховская: Понимаете, история очень сложная. Потому что мы Второй мировой войны, после всех ужасов, мы себе думаем, как вообще можно было, вроде человек приличный, порядочный в самых разных отношениях, вообще харизматически невероятный. Кстати, человек, у которого в друзьях всегда были куча евреев. И есть разные обвинения. Главное, что он написал несколько статей, в которых не просто хвалебные слова были в адрес национал-социализма. То, что он был членом партии – это было не самое страшное. Можно вспомнить, сколько у нас было членов коммунистической партии по самым разным причинам. А дело в том, что он очень увлекался евгеникой, он был просто фанатом этого дела и остался до конца жизни.
Что такое евгеника? Это возникло новое научное направление, они себя называли дисциплиной, которое предполагало, что необходимо принимать специальные средства по улучшению наследственности человека, потому что идет деградация. Страх деградации - это было с середины 19 века, это была очень старая история, и масса биологов и не только этого боялись. У нас в России знаменитый наш биолог Кольцов, человек, который внес в мировую генетику в теоретическом в том числе плане и в биологию развития колоссальный, его идеи, вклад. И он создал евгеническое общество, стал издавать журнал, там быстро это дело разгромили. Но были разные представления, что надо для этого делать. Были положительные, что способствует, чтобы вступали в брак те, кто обладает хорошей наследственностью.

Ольга Орлова: А те, кто обладали плохой, не вступали в брак вообще.

Елена Гроховская: Да, например, может быть делать стерилизацию, в том числе насильственно, может быть как-то изолировать тех, у кого совсем плохо. И определенные законы были приняты еще до Третьего рейха, они были приняты в США, и отменен закон по насильственной стерилизации, например, преступников только в середине 60 годов в США. Там не было тех масштабов, которые были и в том контексте жутком, в котором это было в Третьем рейхе, но тем не менее. Идеи евгеники были очень распространены. Его отец-врач был полностью на стороне. Отец Лоренца был знаменитый хирург, ортопед, которого выдвигали даже на Нобелевскую премию. Он считал, что требуется принудительная стерилизация в тех случаях, когда дело заходит об очень серьезных отклонениях. Вообще люди, независимо от их взглядов идеологических, политических и этнической принадлежности, например, были ученые, если уж сейчас сравнивать с тем, что происходило во Вторую мировую войну, в том числе евреи биологи, генетики, которые считали, что необходимы такие меры. Конечно, мы понимаем, насколько все сейчас научены, я имею в виду в целом человечество, горьким опытом. А Лоренц считал, что идут очень серьезные процессы деградации определенной части населения немецкого.
В чем его обвиняют? Он предлагал принимать специальные меры, чтобы, как он писал, это самые жуткие его слова, элиминировать неполноценные элементы популяции человеческой. Дальше пошли разговоры, дальше споры после Второй мировой войны, а что он понимал. Он говорил: я не имел в виду убийства, ни в коем случае. Он никогда толком не говорил, что он имел в виду. Скорее всего вот эту самую принудительную стерилизацию. Он не имел в виду репрессий политических, тем более ни убийства, я не думал. Он утверждал, что только в 43 году узнал о концлагерях. Возможно, это некоторое утрирование. Сейчас очень много занимаются его национал-социалистическим периодом. Но даже те, кто очень жестко настроены против Лоренца, что они признают, я имею в виду серьезных исследователей, историков. Ему нельзя приписать, что он был расистом. Да, для него слово "раса" имело значение. Но дело в том, что вся эта история, связанной с фашизмом, слово "раса" было широко принятое понятие в биологии. Только после такой компрометации этот термин стал почти не использоваться. Он относился не только к животным, к человеку, но даже к растениям. Это некая подвидовая категория, которая обладает особыми свойствами, устойчиво присутствующая в определенном ареале. Вот он считал, что идет особенно среди жителей больших городов, там есть целый ряд факторов, которые ведут к мутациям нехорошим, к вырождению и что возникает антисоциальное поведение, в том числе на уровне серьезного преступного поведения. Это дальше может распространяться, он сравнивал с раковой опухолью, и что надо принимать серьезные меры против этого, написал в своей статье.

Александр Марков: Как раз из его теории следовало, что поведение в значительной мере врожденное.

Елена Гроховская: Дело в том, что от того, что поведение в значительной мере врожденное и то, что идет деградация, и тем более, какие меры здесь надо принимать, здесь дистанция огромная.

Александр Марков: Но, по крайней мере, отбор по поведению будет эффективен.

Елена Гроховская: Да. Дело в том, что знаменитый антрополог Малиновский в одной из статей написал: слово "инстинкт" было в Третьем рейхе в результате скомпрометировано, потому что имело идеологический характер. Тот, кто верит в существование инстинкта - фашист. Это уже после войны об этом писал. То есть вы понимаете, насколько вообще человек, который выдвинул теорию инстинктивного поведения, который, вообще говоря, с точки зрения любого зоолога совершенно нормально, естественно, насколько это вошло в такой тяжелый контекст.
Он выдвинул этот контекст о том, что в человечестве идет процесс демистикации, то есть вырождения по типу того, что происходит с домашними животными. Правда, потом в течение войны он свои взгляды несколько поменял. Он человек очень эмоциональный, темпераментный, увлекающийся - это очень хорошо видно. Мощная совершенно энергия. И он быстро меняет, причем меняет не потому, что его кто-то критиковал с точки зрения национал-социализма, нет, что вот этот процесс, когда идет расшатывание жесткой инстинктивной структуры, он был необходим для того, чтобы возник человек разумный в процессе антропогенеза. Это было совершенно необходимо.

Александр Марков: Расшатывание - это то, что происходит при одомашнивании обычно. Хвост колечком, ушки висят, добрый нрав. Врожденная программа поведения расшатывается.

Елена Гроховская: Но у него были другие: слишком большое обжорство, например, не стройная фигура, а обрюзгшая. Там были примеры в том числе домашней скотины, свиней. Он себя, кстати, в качестве примера приводил, потому что он был склонен к полноте, очень любил поесть. Гипертрофия определенных инстинктов и наоборот уменьшение проявления каких-то инстинктов более сложных и более тонких, более простые, например, инстинкт, связанный с сексуальным поведением, простое спаривание. Они неразборчивы, домашние животные в этом. А вот тем, диким надо долго ухаживать, чтобы подобрать себе партнера и так далее. Вот пример демистикации, вернее, самодемистикации человека. У него дальше все это несколько менялось. Хотя он считал, что вредные эффекты демистикации тоже остаются. Он и после войны об этом писал, только без национал-социализма.

Ольга Орлова: А как же дальше развивались идеи Лоренца после того, как его обвинили в 53 году?

Елена Гроховская: Никаких обвинений такого рода там не было. Там было чистая научная полемика. Хотя прорывалось что-то такое насчет его прошлого. Но поскольку слишком мало было известно, и он старался сам, естественно, ничего про это не говорить, то всерьез все разразилось после новости о присуждении ему Нобелевской премии. Вот тут-то и началось. К тому времени и до того довольно многие из его коллег, в том числе которые хорошо к нему относились, они знали эти статьи, они их читали.

Александр Марков, Ольга Орлова

Паводле www.svobodanews.ru
Здымак К.Лорэнца з www.cas.bellarmine.edu

На гэтую ж тэму: Унікальная кніга ўжо ў продажы!