СИНЕЕ НЕБО ЯКУТИИ. Часть 3 из 12. КОЛЫМСКИМ ТРАКТОМ

     В одном из свежих отчетов туристов я с улыбкой прочитал: “Добраться до Буордахского и Эрэкитского горных массивов можно несколькими способами, один хуже другого.” И далее, после детального анализа, следовал вывод, что трасса “Колыма” – наиболее оптимальный путь заброски в интересующий нас район.

     Но оптимальный – не значит простой!

     Клубы проникающей во все щели густой сланцевой пыли, многократно пробитые на острых камнях шины, опасные горные прижимы, крутые повороты на перевалах, долгие паромные переправы через величественные реки Лену и Алдан – это далеко не полный перечень препятствий, поджидавших нас на тысячекилометровом пути.

     Впрочем, тяготы трехдневного путешествия особо и не замечаешь. Ведь эта трасса – сама история. Тропа первопроходцев. Дорога в ГУЛАГ. Путь к золоту. Дорога на материк. По разному ее называют. Для меня это наглядный путь познания истории и живой урок географии.  

    

      Переправа, переправа...

     Тракт официально начинается из Якутска, но по факту – на той стороне реки Лены, в поселке Нижний Бестях. И добраться туда можно только на пароме.

     Когда-то Сергей Обручев тоже начинал свою первую экспедицию из Якутска с паромной переправы и описал ее столь живописно (С.В. Обручев, “В неизведанные края”, 1975 г.), что я не могу удержаться, чтобы не привести этот отрывок полностью: “Лошади, только недавно приведенные из глухих якутских наслегов, никогда не видали пароходов и барж. Поэтому завести их на баржу оказалось тяжелой задачей. Лошадь под уздцы ведут по узкому и качающемуся трапу. Она упирается, храпит, дико поводит глазами и пятится назад, на твердую землю. Более энергичные встают на дыбы, бьют ногами и падают с мостков в воду. Их выводят на берег и снова тащат на мостки. Но когда лошадь заведена на баржу, дело сделано только наполовину: нужно спустить ее по крутой лестнице в трюм. Лестница так узка, что конь едва втискивается в проход; приходится впятером подхватывать коня веревками под зад и вталкивать его в дверцу. Конь отчаянно бьется и лягается, от ударов новых подков летят во все стороны куски палубы. На берегу толпа зевак приветствует шумными криками каждый «удачный» удар.”

     Теперь вместо лошадей на паром заезжают машины. Никто не упирается. Все наоборот: каждый норовит погрузиться побыстрей. Желающих-то ох как много: толпа машин жмется к узкому песчаному спуску. Хитрецы норовят всунуться без очереди – так что тут не зевай!

Фото. Паром через р. Лена

     Вот она – крупнейшая река Восточной Сибири. Противоположный берег зеленеет где-то далеко. В самых широких местах водная гладь простирается от 4 до 5 километров. Стремительно несется вода. На тот берег плыть против течения 1,5 часа, а обратно – 50 минут. Разница – в два раза!

     Еще одна паромная переправа предстоит в конце длинного дня через Алдан. Он поменьше Лены, но течение более быстрое (видео – https://youtu.be/PA_WO6BLsrs).

 

По расстоянию плыть примерно в два раза меньше, а по времени – столько же. Выходит, что течение в два раза мощнее!  А вот Сергею Обручеву пришлось переправляться через Алдан на лодках (да еще и с лошадьми!) гораздо дольше. Вот, что пишет: “Алдан здесь шириной в несколько километров. Только через несколько часов мы достигаем противоположного, покрытого лесом берега”.

     Прибывающий с того берега очередной паром проносится мимо, пока капитан медленно разворачивает его другим боком. И потом долго и упорно бредет к пристани, напрягая машину, борясь с течением.    

Фото. р.Алдан. В ожидании парома.

     Впечатление грандиозной мощи реки усилилось вдруг набежавшими тяжелыми тучами. Вздыбилась беспокойная зыбь. Хлынул дождь. В промозглой дымке проплыло широкое устье Амги – самого длинного притока Алдана. По реке плыл всякий древесный хлам: ветки, пни, целые деревья. Вода прибывала: где-то в верховьях прошли сильные дожди. 

Фото. Алдан утром.

     Самая любопытная переправа случилась совершенно непреднамеренно и неожиданно.

     Представьте себе наше изумление и растерянность, когда цель уже была близка, а дорога внезапно оборвалась в поток бушующей воды. Взбунтовавшаяся от дождей река Эльги подмыла и напрочь снесла пролет недавно построенного бетонного моста (виде – https://youtu.be/8AZvNc3cu6g).

 

На этом наше путешествие могло бесславно завершиться, если бы не помощь друзей с того берега. Через реку переправились на моторной лодке, а дальнейший путь продолжили уже на другой машине. К слову сказать, мост смогли восстановить только через месяц, как раз перед нашим возвращением. Все это время движение по трассе фактически было заблокировано.

Фото. Разрушенный мост через р. Эльги

     А вот знаменитая своим крутым норовом Индигирка промелькнула быстро и почти незаметно. Мост возле Усть-Неры оказался цел и невредим.

 

     Аласы и олонхо

     Два слова. Всего два слова, за которыми стоит жизнь в якутской глубинке.

     “Страна между Леной и Алданом — плоская возвышенность, покрытая лесом. А в этом лесу бесчисленное множество аласов — округлых полян, поросших травой. В середине некоторых аласов лежат озера; раньше они занимали все аласы, но теперь многие озера исчезли. Вокруг аласов, представляющих великолепные пастбища для скота, обычно и жили якуты.” – вот такое краткое и точное определение дал Сергей Обручев.

     Беларусь называют Синеокой из-за 11 тысяч озер. Но здесь их на два порядка больше! В Республике Саха – около 800 тыс. озер! Как вам такая цифра? Скажете, что площадь Якутии несоизмерима с нашей страной? Верно, но я и это учел. Если разделить площадь каждой республики на количество озер (без учета их площади), то получим любопытные цифры: в Беларуси одно озеро приходится на 19 км², а в Якутии – одно озеро на 4 км²! А ведь в последней еще есть 700 тыс. рек и речек...

     Кажется, что озера почти сплошной вереницей, цепляясь друг за дружку, тянутся и тянутся вдоль дороги в обрамлении зеленых лугов. Иногда заметны круги от гуляющей рыбы. Не хватает только прилипших к берегу фигурок рыболовов, застывших в ожидании поклевки. Берега пустынны, если не считать табунков якутских лошадок и коров.

     Или лося! Вот он, голубчик, спасается от гнуса и жары прямо в небольшом озерке у дороги.

Фото. Лось в озерке

     Аласы образовались в результате постепенного высыхания термокарстовых озер. Последние обязаны своим появлением вечной мерзлоте: доисторический лед местами таял, грунт проседал, а образовавшаяся впадина заполнялась талой водой.

     Неудивительно что здесь селились люди: благодатные пастбища обеспечивали возможность разведения домашних животных, а в озерах водилась рыба.

     Хотя термокарстовые озера – доминирующий тип по происхождению в Якутии, далеко не все озера образовались подобным образом. Есть еще ледниковые, пойменные, тектонические, лагунные. Но я хочу добавить сюда еще один вид – выкопанные. Только не путайте их с нашими деревенскими сажалками. Их происхождение совсем другое.

     Озера (их было два), возле которых мы приютились на ночлег, выглядели весьма живописно. Полная луна как раз присела на сопку, готовясь нырнуть за нее. Лунный свет магически оживлял пейзаж, хотя северное небо и так было светлым несмотря на поздний час. Рассвет не заставил себя долго ждать. Выбравшись из усыпанной крупной росой палатки, я обнаружил еще более чудный вид: далекая гряда сопок окружала озеро с двум островками – казалось, что один парил над другим. Особый колорит всей картине придавал пышный ковыль, покрывавший наш бугор. Смахивает на поле ржи, не так ли?

 

Фото. Озеро с ковылем

     Спустившись за водой, я вдруг обратил внимание на необычный вид подводных склонов озера: будто погрызенные. Озадаченный обратился за разъяснениями к проводнику. Вскоре выяснилось, что озера эти искусственные: золото здесь копали! Сей факт, конечно, несколько возбудил нас. Где-то что-то блеснуло, и мысли повело в нужном направлении. В общем, продолжительные поиски золота закончились ничем – все до нас выкопали!

     Вдоль тракта часто попадаются оригинальные памятники. Все это персонажи из якутского эпоса – олонхо. Старинный фольклор кропотливо собирал, восстанавливал и готовил к изданию Платон Алексеевич Ойунский (Слепцов) (репрессирован и умер в Якутской тюрьме в 1939 г.). Он сам в молодости был олонхосутом – народным сказителем.

     Самый внушительный – памятник Нюргун Боотуру Стремительному – главному персонажу наиболее известного из якутских олонхо. Особенно внушительно он смотрится на фоне темных туч.

Фото. Персонаж олонхо – Нюргун Боотур

     Тут же неподалеку еще один монумент. Мальчик-рыбак у озера. Скульптор изобразил мальчишку с сачком, который вылавливает рыбу из проруби.

Фото. Персонаж олонхо – мальчик-рыбак

     А вот еще один. Рядом с поселком Ытык-Кюель. Легендарный старик Улуу Хоро, предводитель хоринских родов, обязательно восседает на быстроногом быке.

Фото. Персонаж олонхо – Улуу Хоро

     Последний монумент запомнился еще и в связи с примечательным случаем. Тут как раз придорожное кафе рядышком. Зашли мы пообедать. Потом, естественно, потребовалось посетить известное место во дворе. Зашел я туда и слышу – хрюкает кто-то. Осмотрелся – никого. Почудилось? Да нет, вот опять. Вышел, обошел вокруг – вроде нет никого. Опять: “Хрю!”. Рядом совсем. Заглянул за невысокий заборчик. А там поросенок. Самый обычный, домашний, только очень чумазый. Все бы ничего, да стоял это кабанчик в постройке, размеры которой почти совпадали с размерами самого кабанчика. Не больше собачьей конуры. Бедняга, наверное, и поворачивался с трудом в своем закутке. А я-то думал в детстве, что наша бабуля держала кабанчика в тесном сарайчике и тайком выпускал его погулять. Да то хоромы были! А кабанчика жалко…

 

     Лепешки для духов

     На красивых стоянках, которых здесь довольно много, всегда есть место для задабривания духов перед дальней и непростой дорогой. Традиционно с этой целью используют специально испеченные лепешки и хлеб.

     Дятлам положено долбить деревья. Спрашивается, а что тут делает эта троица?

     Двое наблюдают со стороны, а третий забрался на стол-пенек с лепешками и хлебом (видео – https://youtu.be/-NhK50pxK3g).

 

Пытается долбить лепешку. Получается плохо: тесто тягучее и упругое. Дятел мозгами пораскинул и … выбрал ломоть хлеба! Его-то небось легче раздолбать, чем упругую лепешку. Не по зубам дятлу тягучее тесто оказалось.

     Но есть на столике не стал – двое конкурентов рядом! Захватил клювом кусище и полетел с добычей. Тут откуда ни возьмись налетел черный коршун. “Ой!” – дружно выдохнула группа туристов. “Ну все, каюк дятлу!” – подумал я.

     Ан нет. Не дятел нужен был хищнику, а его добыча! Длинноносый-то испугался и хлеб выронил. Кусок и до земли не долетел. Темная тень пронеслась над землей и тут же взмыла вверх. В крючковатом клюве был зажат оброненный дятлом кусок.

Фото. Дятел пробует лепешку

Фото. Коршун отобрал хлеб у дятла

     А чего же сам хлеб со стола не взял? Неужто ж не видел? Еще как видел. Мышей в траве издали видит, а хлеб нет? Ни за что не поверю! Такая уж натура: предпочитает с налета, по-разбойничьи.

     А может ему так безопаснее? Люди все же рядом. Если бы так, то почему свалился на дерево прямо у меня над головой? Не одно же тут дерево – вон их сколько кругом! Разбойник – одним словом.

     Уселся и хлеб слопал.

Теперь сидит, прихорашивается (видео – https://youtu.be/F92gFK5VpCY).

 

Фото. Коршун есть добытый хлеб

Фото. Перья – в порядок

     Головой крутит, туда-сюда. Наблюдает. Вниз даже и не смотрит – не интересен я ему. “К-и-и-й!” – знакомый протяжный крик раздался сверху. Что означает? Голос хозяина, отмечающего свою территорию? Или сообщение партнеру: “Прилетай сюда, есть что пожевать!” Но никто не отозвался.

Фото. Черный коршун

     Коршуны здесь не редкость. Над одной деревней кружила целая стая птиц.

Фото. Коршун над деревней

     Вóроны тоже любят харчеваться в подобных местах. Да и много других птиц. Бесплатная кормушка-то все время работает.

Фото. Ворон

 

     Дорога на костях

     Алдан остался позади, а значит позади остались зеленые луга аласов. И люди. На горизонте маячат темные гряды. Впереди сотни километров Верхоянских гор. Безлюдных и суровых. Это самая пустынная часть трассы.

Фото. Впереди - Верхоянские горы

     Последние поселки – Хандыга и Теплый Ключ. Их история началась сравнительно недавно, в 1941 году. Именно тогда приступили к строительству Хандыгского тракта… и лагерей. Ведь одно было тесно связано с другим. С мрачными страницами истории можно ознакомиться наглядно и теперь. Вдоль недостроенного ответвления трассы на север, к заполярным оловянным рудникам (в сторону пос. Тополиное), все еще сохранились остатки ГУЛАГа.

     Колымский тракт – единственный наземный путь из Якутска в Магадан. И поэтому нельзя не остановиться у Поклонного креста на Томпорукском перевале хребта Сетте-Дабан (воздвигнут в 2007 г. турклубом “Лидер”, п. Хандыга), чтобы почтить память всех узников ГУЛАГа, ценой собственной жизни и здоровья прорубивших сквозь горы эту дорогу (координаты памятника: 62,9859º сев. шир.,137,4152º вост. долг.).

     Ведь не просто так ее называют здесь “Дорогой на костях”, о чем эмоционально написал эвенкийский поэт Андрей Кривошапкин в стихотворении “Трасса Дальстроя”:

     Мчит железная упряжка,

     И причин для грусти нет,

     Отчего же вдруг так тяжко

     Горы нам вздыхают вслед?

 

     Видно, больше помнят горы,

     Видно, лучше помнят нас,

     На каком огромном горе

     Эта трасса родилась.     

 

     На их лике шрамом вечным

     Не затянется никак.

     На костях, на человечьих

     Это мрачный путь в ГУЛАГ.

Фото. Колымский тракт. Памятник жертвам ГУЛАГа

     Или вот еще, из статьи Галины Соколовой (Томпонский вестник, 2010 г.):

 

     От Магадана тыщу верст

     На Север тянется погост,

     Нет в мире кладбища длинней –

     По всей дороге хруст костей...

     Остановите хоть на миг

     Поток машин, я слышу крик.

     Из-под 3емли несется он,

     Верней, не крик, а слабый стон.

     Кричать устали мертвецы...

     Простите, братцы и отцы,

     И после смерти вам опять

     Мы не даем спокойно спать.

     Молчит колымская стена –

     Где имена, где имена.

     Дорога вдаль бугрится.

     Тяжелый сон мне снится…

     Мрачная история и великолепие природы. Все сплелось здесь в один узел. Я стою на “Черном прижиме”. Пятьсот метров опасного пути над рекой. В этой отвесной скале руки заключенных высекали полку для дороги целый год. Под ними – потрясающий красоты каньон. Находили ли они силы восхищаться? Кто знает…

Фото. Колымский тракт. Черный прижим.

     Но нам трудно не восхищаться нежными цветами, жмущимися к берегам рек, и бархатными от ягеля сопками. Не остался равнодушным к последним и Иван Черский: “Северные склоны долин, в противоположность скалистым южным, порастают иногда сплошь белым, оленьим мхом, придающим весьма оригинальный вид таким горам.”

Фото. Колымский тракт. Бархатные сопки.

Фото. Кастиллея красная

Фото. Белозор болотный

     Прорвавшись сквозь хребты, мы попали на Кубу. Не удивляйтесь. Это, конечно, не та солнечная Куба с загорелыми девушками на пляже, но здесь Вам будут рады. Якутская Куба – это одинокая автозаправка, затерянная в горах. Название явно просилось на язык: от названия местности – Кубюмэ.  Зимой здесь обязательно останавливаются, чтобы согреться теплым чаем. Многие оставляют на память какую-нибудь наклейку.

Фото. “Куба”

     Когда-то был здесь и одноименный лагерь.

     От заправки уходит к поселку Томтор, известному как “Полюс Холода”, полузаброшенный Хандыгский тракт. Во времена Черского тракт назывался Оймяконским (пос. Оймякон находится недалеко от пос. Томтор) и представлял собой вьючную тропу. Похоже тракту опять грозит участь превратиться фактически в тропу.

     Возле Томтора, в поселке Куйдусун, работал фельдшером последние два года ссылки Варлам Шаламов. Именно там он написал свою знаменитую “Синюю тетрадь”.

     А в 80 км на юго-восток от Томтора в горах находится озеро Лабынкыр, знаменитое тем, что в его ледяных водах водится некое доисторическое чудо-юдо. Многие пытались найти “Черта”, как его часто называет, да все впустую. Такая же легенда, как и чудище озера Лох-Несс. Но кто его знает?

     В любом случае, нам все же не туда. У нас своя цель.

 

Юрий Емельянов

Четвёртая часть ТУТ

 

Предыдущие части здесь:

Вторая

Первая